Фотограф Габриэла Эрман на протяжении последних пяти лет снимала портреты людей, чьи родители, оба или один, принадлежат к ЛБГТК, и опрашивала своих моделей. “Моя мама – лесбиянка,” объясняет она. “Но мне понадобилось много времени, чтобы сказать это вслух”. Для Эрман процесс принятия идентификации её матери был “болезненным и трудным временем”.
Она не была знакома ни с каким другим человеком, воспитанным геем или лесбиянкой. “Тема была табу даже в нашей необычной и сплочённой семье,” говорит она. “Младшие сиблинги сталкивались с теми же чувствами, но мы избегали осмысленного разговора.” В конечном итоге Эрман связалась с COLAGE, сообществом детей лесбиянок и геев, а обнаружила там людей, чьё детство было таким же: смесью молчания и отчуждения, отстаиванием чести родителей на детских площадках. Фотографии и интервью, представленные в эссе Эрман “Эти дети”, пытается перебить молчание. Дети родителей “нетрадиционной ориентации” не какие-то “гипотетические”, они реальные, и они нормальные.
Хоуп, выросла в Нью Йорке в семье из двух отцов
Мне доводилось видеть семьи моих друзей и моих тёть и дядь, и я знала, что у людей есть нечто, что называется мама, которой не могло быть у меня, но я на самом деле не думала, что настолько в меньшинстве. Мне интересна была моя родная семья, в частности родная мать, но, с учётом того, как я росла, я не чувствую, что страдала. Думаю, мои родители проделали фантастическую работу, выращивая из меня сильную женщину, а что касается вопроса, откуда я взялась – иногда мне до сих пор становится интересно, а в другой раз это вроде как становится неважным.
Эллисон, росла в Коннектикуте и Вермонте с мамой и её партнёршей
Как только я обнаружила, что в моей новой школе возможна дружба гетеросексуалов и гомосексуалов, я просто… это было потрясающе, знать, что есть и другие дети моего возраста… узнать, что они поддерживают ЛГБТ. Я была не единственная, кто знал лесбиянок и геев, и это больше не было мрачной тайной, которую надо хранить.
Керри, воспитывалась в Нью Джерси папой и мамой, признавшей свою ориентацию, когда дочери было 11
Я помню разговор с мамой, когда она говорила, как хотела бы создать семью с другой женщиной. Когда я была совсем маленькая, мне хотелось пожениться с лучшей подружкой, так что я сказала такая: “Ой, это как мы с Сарой?” А она: “Нет, не как вы с Сарой.”
Зак, вырос в штате Нью-Йорк под присмотром двух мам
У меня в семье все – приёмные. У меня было куда меньше проблем с тем, что мам две, чем с тем, чтобы найти себя и, знаете, с расой и национальностью.
Слева: Палома, выросшая в Ньютоне, Массачусетс, в семье из отца и матери, которая признала свою ориентацию, когда Паломе было 13
Справа: Аарон, из Беркли, Калифорния, рос с двумя мамами и, после их развода, ещё и с отчимом
Аарон: Мои мамы разбежались, когда мне было где-то семь, потому что моя биологическая мама влюбилась в мужчину. Я знал, что моя семья отличается от других, но это не было плохим отличием, это был просто особый тип семьи.
Зак, вырос в Айове у двух мам
Я думаю, мою семью правильно описывать не как ЛГБТ, а как семью. Если вы посмотрите на то, кем являются мои матери, или вся моя семья,то поймете, что называть моих мам лесбийской парой не более точно, чем парой фанатов команды “Пэкерс” или парой медработников. Все эти определения моих мам одинаково верны.
Джейми, росла под Чикаго с мамой и разными её партнёршами
Меня воспитывали мама и её партнёрши, и так много её партнёрш и просто подруг были в моей жизни, что я чувствую себя так, будто меня вырастило множество женщин.
Марк, вырос в Пенсильвании с мамой и отцом, признавшим свою ориентацию, когда Марк учился в колледже
Мой отец – гей. На самом деле он всё ещё в процессе признания этого. Я склонен думать, что мой отец был геем с начала времён. Я всегда знал, что и я квир, и это помогает. Я с раннего детства видел, что мой отец скрывает свою феминность точно так, как я, вроде как старается не скрещивать ног и не жестикулировать в разговоре.
Элизабет, росла в Бостоне с мамой и отцом, который признал свою гомосексуальность, когда она училась в колледже
Он сказал: “Пришло время мне встретиться лицом к лицу с моей идентичностью”, а я спросила: “Ты гей?”, и он сказал: “Ну, у меня не было такого опыта, чтобы точно убедиться.” И, кажется, следующими словами, которые у меня вырвались, были: “Пап, я точно уверена, что ты гей”.
Джон, жил в Новой Англии с мамой и Сиэттле с папой, который признал свою ориентацию, когда Джону было два, и партнёром отца
Первый раз, когда со мной заговорили на эту тему, был, когда мама купила эту книгу, “Тот, кто живёт с папой вместе”.
Слева: Моше, вырос в штате Нью-Йорк с двумя мамами
Справа: Лорен, росла в Канзасе, Миссури, с мамой и отцом, признавшим свою гомосексуальность, когда ей было 7
Моше: Мы с мамами всегда были очень близки, но, конечно, была такая фаза в подростковом возрасте, когда я маму ненавидел. Сейчас она для меня – настоящая опора, всегда рядом. Я её люблю.
Лорен: Для меня куда большим потрясением было то, что мои родители разводятся, чем то, что мой отец – гей. Я думаю, это здорово для моего сына, он растёт с двумя дедушками и не знает, что в этом есть что-то особенное. Мой отец не больше дед, чем его партнёр, сына растят они оба, и абсолютно равны в его жизни как дедушки.
Ванесса, выросла в Вирджинии с мамой и папой, признавшим свою гомосексуальность, когда ей было 28
Для нас с сестрой неприятнее было чувство, что нам лгали так долго, чем сама половая ориентация отца.
Дарнел, воспитывался в Менло Парке, Калифорния, двумя мамами и отцом
Я могу сказать, что жил в окружении лесбиянок всё время и для меня это было совершенно нормально. У меня есть смутное воспоминание, как я слушаю музыку по радио и вдруг осознаю, что исполнитель, похоже, поёт о ком-то того же пола.
МакКена, жила в Спринг Лейке, Мичиган, в семье из двух мам
Люди всегда будут меня спрашивать: “Какие они? На что это похоже?”, а я такая, ну, они просто такие же люди. У них нет говорящих клешней или радужного флага на доме. Мы вроде как скучные в этом смысле.
Диана, выросла в Оссининге, Нью-Йорк, с мамой и отцом, который признал свою гомосексуальность, когда она училась в колледже
Папа говорит, что если бы я сама его не вызвала на разговор, он бы, как и планировал, всю жизнь прожил, скрывая ориентацию. Вроде как он думал никогда никому не рассказывать.
Лукас, воспитывался в Гейнсвиле, Флорида, разведёнными отцом и матерью, которая признала свою ориентацию, когда ему было 15
То, что моя мама – лесбиянка, мне всегда было легко принять, поскольку я был так воспитан, что принимал всех людей. Это было необычно, но не жесть. Если бы ситуация была хуже для моей мамы, если бы лесбиянкой было быть труднее, чем сейчас для неё, думаю, я бы больше уделял внимания борьбе за её права.
Карен, выросла в Южном Орегоне с отцом и матерью, которая признала свою ориентацию, когда Карен было за двадцать
Опыт жизни в Нью-Йорке сделал меня более принимающей. Мне стало легче разговаривать об этом. Там, где я выросла, о таком никто не говорил. Но здесь чуть не каждый, с кем знакомишься, гомосексуален и каждый о таком разговаривает и это всё здорово.
Источник: theatlantic.com
Читай также:
Мифы о лесбиянках, которые страшно заколебали лесбиянок
На одной стороне: что ученые говорят об однополых парах
8 стереотипов, за которые нам стыдно