Новолуние. Зубы уже виднеются в десне малыша. Жгучий, сметающий панамки и солнечные зонтики ветер на улице. И солнце, не менее жгучее.
Сегодня у нас с малышом трудный день.
Тот редкий в последнее время трудный день, когда я отчетливо говорю всей семье – мне плохо, у меня нет сил, я могу только рыдать вместе с ним, спасите, заберите, поиграйте. Они приходят, спасают, забирают, играют – немного позже, чем бы я хотела, но я облегченно рыдаю, выдыхаю, всем легчает на какое-то время. Мне крайне повезло в данном моменте – было у кого просить помощи, и я ее получила.
После родов первые пару месяцев мне некому это было сказать, и это было очень трудно. Наверное, ничего более трудного я в своей жизни еще не делала. И я этот опыт все еще перерабатываю, закрываю, выбираю дары из него, развязываю обиды.
Плакала я тогда постоянно. С младенцем на груди и вместе, в ванной, на груди у мужа, одна в подушку.
Потом, постепенно, стало все реже – я начала “справляться”. В смысле, приноравливаться, давать себе кислородную маску в первую очередь, выдыхать. Ну и малыш подрос, стало легче. Теперь это совсем редко, раз-два в месяц. Но случается.
Но сегодня, сегодня тот самый день.
Он хнычет все время, я плачу вместе с ним, нам дружно плохо. Все как тогда.
Я не могу играть, отвлечь, поносить на ручках – я пустая еще с такой же трудной ночи, у меня нет сил. Я ложусь на пол как есть, достаю грудь – на, делай что хочешь, соси сколько угодно, засыпай прямо тут, но прости – я сейчас не способна на большее.
Головой я понимаю, что нужно было бы делать, но не могу. Физически не могу, в этом конкретном моменте. В теле пульсирует “Опасность, опасность! Моральное истощение! Отдыхаем, срочно отдыхаем!”. И я отдыхаю – как получается. Лежа на грязном полу, с задернутой майкой, с заткнутым грудью младенцем в позе зю. Плачущая. Пятнадцать минут. Это моя кислородная маска, та самая. Потом становится легче, я встаю и что-то делаю, успокаиваю ребенка. День продолжается. Помощь приходит, тоже.
Я пишу это не для того, чтобы меня кто-то пожалел. И уж совсем не для того, чтобы кто-то сказал – что ты ноешь, смотри, я мать-одиночка с двумя и ничего! А дети в Африке вообще голодают!.. Спасибо, я в курсе, пройдите сразу мимо, пожалуйста.
Я пишу это потому, что это бывает. Это нормально, это часть жизни.
В инстаграме и фейсбуках мы все такие идеальные, знаете. Все всегда хорошо, дети умыты и улыбаются, а мы подтянутые и красивые на фоне благостных пейзажей.
Но ведь это не так – в жизни. У нас всех бывают такие дни – сложные, трудные, порой совсем невыносимые.
И это – нормально.
А говорить об этом – целительно.
Вообще, признавать чувства и говорить о них – целительно.
У меня непростые отношения с мамой, мы друг друга очень любим, но очень часто не понимаем. Особенно в плане чувств. Она с детства запрещала мне плакать, если мне не было именно физически больно, да и в этом случае надо было срочно успокаиваться, ибо ей было неприятны мои слезы. И еще много других чувств нельзя было проявлять. Например, гнев. Или грусть. И даже излишнюю, по ее словам, любовь.
Сейчас я выросла и разрешаю себе чувствовать все. Я плачу, смеюсь, люблю, грущу – сколько угодно. Компенсирую.
Но знаете, что больше всего меня примирило с мамой по этому вопросу?..
Она приехала ко мне, когда Рику было полтора месяца. Сказала в скайпе, что в одиночку с этим не справляются и, бросив все, приехала помогать. И рассказывала, как она, после моего рождения, тоже вся в соплях и слезах встречала мужа с работы, с горой немытой посуды, с непостиранными пеленками. Моя, такая сильная мама.
Я была ей благодарна, как никогда.
И поэтому сейчас пишу тебе – смотри, я вот такая неидеальная, и у меня бывают ужасные дни. Я живая, настоящая.
И знаешь, еще что?
Все с тобой и со мной хорошо.
Это – нормально.
Текст: Юлия Сианто
Источник
Фото: Shutterstock
Читай также:
13 пунктов, которые капитально облегчают жизнь матери младенца
Дневник молодой матери™: чем опасна депривация сна?
Не ешь её еду! 10 вещей, которые нужно знать, отправляясь в гости к молодой маме