Людвиг Витгенштейн, один из самых влиятельных философов XX века, шесть лет работал сельским учителем в начальной школе. Этот опыт не только отразился на его философии, но и показал, может ли человек с феноменальным интеллектом быть хорошим преподавателем.
Когда в 1919 году Витгенштейн решил стать сельским учителем, его сестра Гермина сказала, что «представить его, с его натренированным умом философа, в роли учителя начальной школы, для меня все равно что видеть, как ювелирным инструментом вскрывают деревянные ящики».
К этому времени Людвиг уже прошел через Первую мировую войну и написал свой знаменитый «Логико-философский трактат» — сочинение, без которого невозможно себе представить развитие философской мысли XX века.
В «Логико-философском трактате» утверждается, что «границы языка означают границы мира»: всё, что нельзя выразить на языке фактов в виде предложений типа «Дело обстоит так-то и так-то» — тавтология или бессмыслица. Отсюда и тезис «о чём невозможно говорить, о том следует молчать». Например, мораль невозможно описать или обосновать: моральные истины нельзя высказать — только показать.
Трактат, правда, тогда ещё не был опубликован, но всем (в частности — его учителю Бертрану Расселу) было понятно, что перед ними находится человек с исключительными способностями.
Не прихоть, а идеология
Решение Витгенштейна стать сельским учителем не было мимолетной прихотью. Во-первых, это было частью семейной традиции: одна из его сестер занималась просвещением бедняков, другая — работала в обществе Красного Креста. Во-вторых, такие испытания нужны были ему, чтобы спастись от постоянной депрессии.
Убеждённый толстовец, Витгенштейн следовал аскетическим идеалам: огромное наследство, доставшееся от отца — сталелитейного магната — он раздарил родственникам или отдал на благотворительность. Всю свою жизнь он старался максимально ограничивать себя в том, что касалось личного комфорта, не говоря уже о роскоши.
Кроме того, на его решение, по-видимому, повлияла школьная реформа, которая началась в Австрии как раз в это время.
Если империя Габсбургов воспитывала законопослушных и богобоязненных, но недумающих бюргеров, то новому демократическому государству нужны были граждане, способные мыслить критически и действовать самостоятельно. Хоть Витгенштейн и посмеивался над лозунгами реформы, к её основным положениям он относился вполне серьёзно.
Здравствуй, деревня!
Пройдя курсы учителей начальных классов, Витгенштейн отправился в Альпы, где и провел следующие шесть лет в четырёх глухих горных поселениях. Чрезвычайно требовательный к себе и другим, Витгенштейн был, пожалуй, самым странным человеком из тех, кого доводилось видеть его сельским ученикам.
В школе Витгенштейн преподавал всё — от математики до рисования и естествознания. Одним из принципов нового подхода было комплексное обучение: каждая тема должна быть так или иначе связана с другой.
День обычно начинался с двух часов математики, о которых некоторые ученики позднее вспоминали с ужасом. Десятилетним детям приходилось усваивать сложные алгебраические построения, которые и теперь преподаются только в старших классах, да и то не всегда.
С классом он отправлялся в экскурсии в ближайшие города — Вену и Глоггниц — где сваливал на детей горы сведений об архитектурных стилях, различных механизмах и приспособлениях, объяснял законы физики. На обратном пути, пробираясь через лес, ученики собирали образцы камней и растений. Всё, что они уже могли знать из школьных занятий, пояснялось на конкретных примерах: материалом для обучения становился опыт и наблюдения, полученные детьми в обыденной жизни.
Многие ученики обожали Витгенштейна, несмотря на то, что он был нервным и крайне требовательным учителем. С самыми способными из них он часто занимался допоздна, что вызывало у родителей-крестьян тревогу: они подозревали, что он хочет отвадить детей от земледельческой работы и переманить в город.
Витгенштейн и правда пытался после окончания школы отправить некоторых учеников в Вену, настаивая на том, что «получив образование, они и навоз-то будут ловчее таскать». Но в этом он не преуспел. В общем, с родителями и другими учителями у Витгенштейна отношения не складывались:
Я все ещё в Траттенбахе, а вокруг, как всегда, царит пошлость и низость. Я понимаю, что в большинстве своем люди везде ничтожны, но здесь они гораздо никчемнее и безответственнее, чем где бы то ни было.
Да и с детьми не всё было ладно: Витгенштейн был вспыльчив и часто обращался с ними жестоко. Несмотря на передовые принципы обучения, бить детей розгами тогда ещё было в порядке вещей. Но Витгенштейн, по-видимому, переходил некоторые границы: прибегал к физической силе, наказывая не только за плохое поведение, но и за ложь (он терпеть не мог лжи и сам был безупречно, даже пугающе честен), драл за уши и дёргал за волосы отстающих учеников.
В конце концов произошел инцидент, который заставил Витгенштейна покинуть пост учителя: после нескольких ударов по голове один из его учеников потерял сознание. Витгенштейн сразу же ушел из школы и позднее был привлечён к суду. Суд его оправдал, но 10 лет спустя Людвиг сам приезжал к своим бывшим ученикам, чтобы извиниться за своё жестокое поведение.
Крестьяне, которых он увидел в деревнях, не соответствовали толстовским идеалам — они оказались ленивыми и недалёкими с людьми с узким мышлением, погружёнными в повседневные дрязги и заботы. Также и в детях ему, по-видимому, недоставало чистоты, открытости и ясности мышления. Этого он не прощал ни себе, ни другим.
Гений и студенты
В Кембридже, где Витгенштейн несколько лет вел семинар, к нему относились со смесью восторга и почти религиозного страха: его вспыльчивости и манере вести дискуссию один из студентов даже посвятил стихотворную поэму:
Он прерывает речь любого среди нас
И после этого вещает битый час.
Он громко спорит и шумит — ужасный нрав! —
Уверен в том, что прав, и счастлив тем, что прав…
Если на занятиях Витгенштейн задавал вопросы, то скорее самому себе — другие с трудом поспевали за ходом его мыслей, а чужое мнение для него существовало лишь как объект для критики — или не существовало вовсе.
Многих он отговаривал заниматься философией, считая это бесполезной тратой времени: некоторые студенты по его совету даже отправились работать на фабрику. Физический труд, говорил Витгенштейн, полезен для мозга и развития личности, а философы занимаются псевдопроблемами, которые на самом деле ничего не стоят.
Похоже, он был шизофреником
В «Философских исследованиях», второй серьёзной работе Витгенштейна, которая была опубликована в 1953 году, многие находят следы его преподавательской практики: педагогические приёмы, многочисленные мысленные эксперименты и примеры из обыденной жизни. От мысли о языке науки, который мог бы идеально описать реальность, Витгенштейн перешёл к «философии обыденного языка» — к тому, как люди пользуются речью на практике.
«Обычной жизни» для него не существовало — всё становилось поводом для исследования и размышления. Окружающим было очень сложно жить рядом с таким человеком:
Каждый разговор с Витгенштейном походил на день страшного суда. Это было ужасно. Каждое слово, каждую мысль нужно было вытащить на свет, подвергнуть сомнению и проверить на истинность. И это касалось не только философии, но и жизни в целом.
Витгенштейн, по-видимому, всю жизнь страдал от вялотекущей шизофрении, и сейчас бы его, пожалуй, не подпустили бы даже близко к школе.
Жестокий и требовательный к самому себе, он мог быть источником вдохновения и восхищения, мог положить начало новым направлениям философии и повлиять на всё развитие гуманитарного знания, но хорошим учителем у него быть не получалось. Преподаватель volens nolens должен отделять себя от своих обязанностей, ко многому относиться формально и не требовать от окружающих слишком многого.
Витгенштейн, которого ещё при жизни называли образцом гения, во всё вкладывался целиком и просто не мог себе этого позволить.
Автор: Олег Бочарников
Источник статьи: Newtonew
Читай также:
“Великие немые” кумиры наших прабабушек. Лица и судьбы
Ольга Берггольц. Голос осажденного Ленинграда