Спасать детей или учить матерей ответственности? Обычно феминистки — сторонницы беби-боксов — аппелируют к первому аргументу, а их противники — ко второму. Но феминистка Юлия Рощина из Магадана против беби-боксов, хотя никаких матерей ответственности учить не собирается. Она рассказала в соцсетях, почему.
Я не буду сейчас старательно развенчивать миф, вызывающий слезу умиления «даже одна спасенная жизнь — беби-боксам быть». Скажу только одно. Этих детей и не собирались убивать. Психологи и психиатры это знают. Процент матерей, совершающих инфантицид, в популяции был всегда. Если женщина ищет способ сохранить ребенку жизнь, подкинув его людям (беби-бокс, людное место, место, где люди пройдут в ближайшее время) она уже в этот процент не попала. Родительское поведение там есть. Она не собирается убивать. Ей нужен человек и социально-психологическая помощь, а не ящик с лампочкой. В конце я расскажу немножко о том, что есть беби-бокс для ребенка.
Насколько я поняла из комментариев, беби-боксы видятся многим как способ для женщины сохранить анонимность.Спасение жизни ребенка отходит на второй план. И более того, так или иначе большинство комментаторок говорит о том, что все же женщина принимает решение убить или сохранить жизнь. По каким причинам она оказывается перед таким выбором мы все, думаю, прекрасно знаем. Но, справедливости ради, угроза того, что условно психически здоровая женщина, худо-бедно социализированная, совершит инфантицид, преувеличена. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но возмущает многих именно то, что независимо от желания-нежелания иметь детей, если вдруг эти самые дети появятся, на женщину возлагается ответственность в любом случае.
Не скажу за другие страны. За Россию скажу. По действующему законодательству, мать подкидыша все равно будут искать. Так положено. Даже если медики оформят акт о подкидыше, работу полиции это не отменяет. Мать в любом случае вне закона. В случае, если ее найдут, запустятся ровно те же механизмы, которые работают с любой оставившей ребенка. Суд, лишение родительских прав, алименты. Чтобы не нашли, нужно предпринять несколько ухищрений.
Не спалиться, что ты беременна. Стать невидимкой, прятать-утягивать живот, нанося вред и себе, и ребенку. Родить без свидетелей, дома, если повезет — выжить и не заполучить дальнейших проблем (то есть, опять нанести вред, фактически отрезать женщину от медпомощи). Донести ребенка туда, где есть ящик, без свидетелей (кстати, а кто-нибудь задумывался над тем, что будет, если места беби-боксов станут общеизвестными? сколько там соберется мудаков, поджидающих «падших» женщин, сколько там соберется агрессивных психопатов? даст кто-нибудь гарантию, что там ничего не случится с этой самой женщиной? или камеры, полиция и сразу минус анонимность?).
Единственный законный, реально законный способ, при этом безопасный для жизни и здоровья женщины, это оставление ребенка в медучреждении, где он родился. Тут, конечно, срабатывает все то же — алименты, лрп (ну, если, конечно, ребенка сразу не заберут усыновители, если его усыновят, алиментное бремя снимается с матери, почему оно не возлагается на отца — отдельная песня). Кстати, многие мигрантки из бывших союзных республик, где их за «нагулянного» ребенка забьют к хренам камнями, приезжают рожать без паспорта, делают вид, что не понимают по-русски, и уходят после родов. Так и российские женщины, обычно маргинальные, делают. С ними никто не заморачивается обычно, ставят ребенку в СоР прочерки, и отправляют в дом ребенка.
Хреново, что этот способ единственный. А второй — бездушный ящик с лампочкой. Хотя есть другой, принятый в цивилизованных странах. Имя ему: АНОНИМНЫЕ РОДЫ. Роды в нормальных условиях, медпомощь во время беременности и после родов. И никакой ответственности. И с правом получения информации о ребенке. И с правом оставить какую-то информацию о себе и своем здоровье, если ребенок решит, став взрослым, узнать о своем происхождении.
Кстати, в России, там, где работают фонды по этому профилю, на каждый планируемый отказ в роддом приезжает психолог и социальный педагог. Чаще всего оказывается, что женщина хочет растить, но не имеет ресурсов к этому, потому отказывается от ребенка. Если она соглашается, ей оказывают помощь, никуда она ребенка не отдает и не собирается убивать. В случаях, когда женщина настроена категорично, никто ее ребенка забрать не заставляет, не навязывает. Но у нее все равно остаются возможности все отыграть назад. Сделать это или нет — ее выбор.
Допустим, можно проработать законодательство так, чтобы за оставление в беби-боксе не наступало ответственности. Можно так замаскировать эти ящики, чтоб ни один мудак не знал, но при этом каждая женщина точно знала, где они. Допустим. Анонимность, так ее растак. И ноль обратной связи. Анонимность же. Вот только в этом случае анонимность и ноль ответственности ударит опять по женщинам. Любой человек может взять и опустить туда ребенка, которого женщина хочет растить. И никто не будет разбираться. Закона такого нет — разбираться, откуда ребенок, анонимность же. Я это к тому, что эта анонимность должна быть дана исключительно женщинам. А это возможно, на мой взгляд, только с анонимными родами. Где только роженица и акушерская бригада, которая не в курсе ее настоящего имени.
Ну и пара слов о том, что будет с ребенком, которого подбрасывают и никто не в курсе, чей он. Во-первых, сразу в семью он не попадет. Если ничего не известно о его здоровье (а о нем неизвестно, да, анонимно же, кто родила, когда, какие заболевания имела — хз), сначала его месяцок продержат в больнице. Где он заработает депривацию и нарушения развития. Потом еще пять месяцев у него не будет статуса на усыновление/удочерение. Потому что розыск «без вести пропавшей матери» — это полгода. Через полгода будет отписка, и в личном деле ребенка появится статус, дающий ребенку право на семью.
За эти полгода в большинстве случаев изменения в психике ребенка необратимы. Кто не знает, погуглите, что есть депривация и госпитализм, реактивное расстройство привязанности. Ну, или я могу рассказать, я с таким отказником под одной крышей живу и в поле зрения еще несколько десятков таких детей и уже взрослых людей имею.
На перспективу — у ребенка нет шансов узнать о себе одну из важных составляющих его самого. Об этом много могут рассказать в сообществе взрослых усыновленных, у Марина Трубицкая можно почитать.
Нет, я не пытаюсь всех переубедить, я знаю, что это невозможно. Но если бы из повестки исчезло ратование за беби-боксы, мне кажется, можно было бы эффективнее и бОльшими силами бить в сторону защиты женщин и детей.
