Мы попросили трёх читательниц Pics.ru рассказать о своих хобби. Ну и, конечно, как им вообще в голову пришло взять в руки нож, топор и лук. Нам, например, не приходило.
Посмотри на их рассказы, может быть, среди этих хобби есть такое, какого как раз не хватало тебе?
Топор и паруса
Алина, инженер, Санкт-Петербург
Всё, наверное, началось в детстве. Мне очень нравились походы на байдарках, в которые меня брали родители. И приключенческие романы нравилась. А в один прекрасный момент, сидя на берегу и глядя на яхты, поняла, что хочу в море прямо сейчас. И стала искать, как, как мне попасть в волшебный мир волн и парусов!
В интернете наткнулась на объявление о тренировке на капитанской гичке. Гички – парусно-гребные лодки, обычно на них выходят на вёслах до открытой воды, а потом ставят мачты и идут уже под парусом. Пришла и… влюбилась. Эти лодки – прекрасны. Вначале с ними было непросто – и вёсла тяжёлые, и снастей всяких куча, и делать всё нужно чётко и слаженно, чтобы куда-то уехать… Потом научилась, конечно, и стала помогать обучать новичков, сама учиться управлять лодкой, записалась в спортивную команду. Четвёртый сезон уже участвую в регатах. Этим летом поедем на международные соревнования в Данию. Спорт хотя и любительский, но всё серьёзно.
В руки топор пошёл сам собой. То есть вообще инструмент, собственно топоры используются редко, в жизни не как в кино. Ведь оно как: любишь кататься – люби и лодочки чинить. Гички каждый год требуют ремонта, тут что-то подлатать, там что-то переделать. Так что пришлось учиться пилить, строгать, вырезать детали лобзиком – всё вот это, чем мальчишки, вероятно, занимались в школе на уроках труда в загадочных недрах мастерской-столярной. У нас же труда отдельно для мальчиков и для девочек на верфи нет, в парусном спорте его быть не можем. Все учатся всему. Было бы желание.
Это крутое ощущение, вечером сбежать из офиса на верфь, сменить платьишко на рабочий комбез и ещё несколько часов жужжать рубанком – выплеснуть энергию, сделать что-то такое, чем сама будешь пользоваться, где виден результат. Ну и пообщаться с единомышленниками, конечно. Люди, которых связывает общее увлекательное дело, с которыми чувствуешь себя своей – это особенно важно. За свою команду я могу подписаться на такое, на что в одиночку в здравом уме – ни за что.
Например, у меня телефонофобия ужасная. Но надо, так надо, обзвоню все стройбазы, чтоб узнать, есть ли у них определённый вид гвоздей. Ничего унылее тренажёрного зала не представляю, но раз готовлюсь к регате – окей!
У проекта “Штандарт”, в котором я участвую, всего четыре гички. Две трети от того, что есть в России. Пять процентов от мирового количества гичек вообще. Это круто, короче. В гичке двенадцать метров, их строят по образцу восемнадцатого века. Такая юность Петра. На одной шлюпке 10 вёсел, три мачты, 3 паруса и команда из дюжины (плюс-минус) человек.
Катаемся в основном по Финскому заливу. Но и походы подальше у нас бывают. Онега, Ладога, своим ходом добирались до Финляндии. Вот в Данию летом гичку на фуре повезут. Морем долго идти.
Когда впервые вышли из залива (недалеко совсем, на самом деле, на форт за Кронштадтом шли), просто дух захватывало от впечатлений. Особенно когда шли ночью. Очень тихо, только волны плещутся фоном, сидишь, высматриваешь огни. Запрокидываешь случайно голову – а там звёзды качаются, выписывают светящиеся восьмёрки, и кажется, что за бортом – открытый космос.
Лук и стрелы
Дарья, филолог, Москва
Стрельба из лука, на самом деле, как хобби совсем не воинственна. Наоборот, это очень медитативное занятие. Ты не думаешь между выстрелами или когда выпускаешь стрелу, слишком сосредоточена на фиксации позы и мишени. Ты целишься не прицелом, а всем телом. Всё, что тебя интересует сейчас – попасть в мишень. Зато уж если попала, да кучно – так, что три стрелы воткнулись рядом и их можно обхватить двумя пальцами… Ликованию нет предела! Йу-ху! Я могу!
Клуб увидела случайно. Пришла и обнаружила идеальную компанию! Занималось уже много других девушек. Многие – реально крутые лучницы. Тренер в клубе к девчонкам настроен очень благожелательно, никаких предубеждений. Когда готовил девчонок к соревнованию, со многими занимался бесплатно. Своими ученицами гордится, и это чувствуешь кожей, когда находишься в клубе.
Он мальчикам говорит: “Стреляй, как девочка”. Потому что девчонки с луком действительно круче обрашаются.
У нас была драматичная история. В клуб попала девочка из неблагополучной семьи, училась в той самой школе, где тогда клуб базировался. У неё был настоящий талант. Она свободно вытягивала 50 фунтов лука (норма тренированного дядьки), стреляла “как машина” – чётко, точно, быстро. Тренер стал продвигать её на соревнования. Одиннадцатый класс, у неё были все шансы вырваться из окружения, в котором она находилась, через спорт. Поступить как мастер спорта в крутой универ, например, по льготе. Но за месяц до соревнований её парень вдруг начал критиковать её, говорить, что у неё руки как у мужика, и она бросила… Парень занимался с нами тоже. И, в отличие от неё, никаких успехов не демонстрировал. После этой истории дверь в клуб для него была, конечно, закрыта.
В Москве на лукодромах заниматься, конечно, довольно дорого. Надо искать хороший годный клуб, с нормальной человеческой атмосферой, а то будет некомфортно. Далеко не все места отвечают этим критериям.
Со стрельбой ещё такой момент. Национальная культура стрельбы в России утрачена, у русских. То есть мы, к сожалению, не монголы, у которых из лука стреляют поголовно все, не буряты, у которых на лучной стрельбе завязано множество праздников, не корейцы, у которых стрельба из лука – это настоящий вид искусства, как каллиграфия и каждое движение – это закрепленный ритуал. Для сравнения: обычная лучница европейской традиции делает за час хорошей стрельбы 60 выстрелов. Корейская лучница – от трех до восьми. Зато красиво!
В России же до сих пор ведутся споры даже о том, из какого лука (монгольского маленького или большого европейского) стреляли на Руси.
Я в основном стреляю из большого английского лука, он считается классическим. Его преимущество в том, что, благодаря размерам, если у лучницы дрогнет рука, то, пока колебание дойдёт до стрелы… та уже улетит. Английский лук стабильнее. А монгольский лук совсем маленький и для меня остается тайной, как вообще его можно покорить. Видимо, обучение нужно начинать, когда ребенок встает на ноги. Но у нас пара человек из него стреляет. Тренируются каждый день много месяцев, чтоб был хоть какой-то результат.
Английский большой лук дает в этом плане хорошие возможности. Два-три занятия уже вырабатывают стойку, а после первого месяца стрельбы можно переходить на дальние расстояния – сперва 18 метров, затем 30 и так пока не доберешься до 70. Но это традиционная стрельба, а со спортивной все еще проще – достаточно один раз потратиться на крутой лук с линзами, оптикой, обвесами, плунжерами и прочими радостями – и можно сразу стрелять на 30 метров. здесь другая техника, важна настройка самого лука.
От соревнований огромное удовольствие. Мы состязаемся в классе баребоу. То есть стреляем из голых луков, без разметки, без намёка на прицел (такой вид стрельбы еще называют интуитивной), так что техника может быть самая разная. Одна дагестанская лучница на последних соревнованиях вообще всех перестреляла, а с луком она обращалась так, как я никогда раньше и не видела – передвигала руку по тетиве вверх-вниз в зависимости от расстояния до мишени.
На лукодроме первое дело – безопасность. К мишеням идут только по команде, когда все отстреляли серию, никто никуда не торопится, стрельба ведется приблизительно одновременно.
Лук я хотела с детства. Лук, копьё и боевой велосипед.
Нож и кисточка
Екатерина, журналистка, Санкт-Петербург
Каллиграфией я увлеклась, когда начала вообще интересоваться Японией. Сначала около года изучала японский язык в “Момидзи”, затем преподаватели-японцы на курсах, где я училась, предложили открыть группу по занятию каллиграфией. Я была тогда практически всеядна во всём, что касалось японских традиционных искусств, так что согласилась едва ли не в числе первых. Ну, а потом сам процесс написания иероглифов кистью и тушью… это что-то особенное, подсела с первого занятия.
С европейской каллиграфией я до того знакома не была, и теперь уже вряд ли потянет знакомиться. Всё же европейский письменный знак – это буква, она обозначает звук, или сразу два звука, или ни одного звука вообще, но это всё равно звук. Иероглиф – практически всегда самостоятельный символ, наполненный собственным значением и смыслом. Именно отражение этого самостоятельного смысла в написании мне больше всего интересно.
А фехтование на ножах – это, скорее, последствия ролевого прошлого. Ещё когда старшеклассницей была, увидела в лесу странных людей с тогда ещё деревянными мечами – и загорелась научиться чем-нибудь таким махать. Чисто спортивное фехтование отмела сразу, сменила пару тренеров-любителей, а на первых курсах университета приятельница со схожими интересами рассказала об Оружейном клубе Андрея Нечаева. Она сама туда ходила. И я пришла.
В клубе вообще учат работать с симулятором холодного оружия любой длины, нож как основную “специализацию” я выбрала сама. Просто потому, что это – оружие не только полигонов, и даже не столько полигонов, сколько из реалий нашей жизни. Нож выглядит не так зрелищно, как шпага с навороченной гардой, но для меня практика в оружии важнее эстетики.
В тёмной подворотне мне будет не до красивостей, а вне драки отдельно доставать нож и внимательно на него смотреть мне незачем.
В ноже мне нравится сознание того, что мне есть, что противопоставить, скажем так, превратностям жизни. Ситуация, когда приходится регулярно противостоять на тренировках более сильному, крупному и тяжёлому противнику, формирует специфическое отношение к жизненным проблемам. Первой реакцией становится атаковать, а не зажиматься в угол и скулить. Просто потому что второе ни при каком раскладе не поможет.
Фехтование, как любое боевое искусство – это прежде всего взаимодействие с партнером. Причём с партнером, который, по условию задачи, отнюдь не дружелюбно ко мне настроен. Это тоже своего рода жизненный урок: если научишься сохранять спокойствие и взаимодействовать с человеком, который прёт на тебя с ножом, пусть и тренировочным – потом злой начальник на работе или хамло в транспорте такой ерундой покажется!
В японской и китайской каллиграфии особое значение имеет то, чем и на чём и ты пишешь. Вот тут эстетика в чистом виде: кисть, тушечница, бунтин (грузик, которым прижимают лист) – каждая из этих вещей может быть отдельным произведением искусства. Сам процесс подготовки материалов – своего рода медитация: аккуратно всё разложить на столе, растереть тушь, если работаешь сухой… В группе мы писали уже жидкой тушью, потому что время занятия было ограничено, но дома у меня есть брусок сухой туши, так что иногда интересно воспроизвести весь процесс с самого начала.
Когда рисуешь иероглиф, ошибку уже невозможно стереть, как карандаш. Если получилось неровно – а поначалу всегда получается неровно – берёшь новый лист и начинаешь заново. Так что после наших занятий у каждого оставалась толстая пачка черновиков. Пожалуй, это хорошая практика для тех, кто боится ошибаться: накосячил, увидел, понял, где именно накосячил, затем взял новый белый лист – и пробуешь ещё раз. Второй, пятый, десятый… пока не получится.
В каком-то смысле фехтование и каллиграфия похожи – оба развивают упорство и точность руки. Только каждое занятие – по-своему.
Фехтование – это очень гармоничное занятие, оно даёт нагрузку на всё тело сразу. Причём нагрузку очень мощную. На заметку желающим похудеть – всё индивидуально, конечно, но с меня после каждой тренировки джинсы сваливались. Большое значение на тренировках придаётся безопасности, конечно. Оба партнёра при работе ножом обязательно в шлемах с частой сеткой, защите горла, защитных перчатках и наручах. Шлем с сеткой очень важен именно когда работаешь ножом, потому что один из особо частых ударов – прямой колющий в лицо.
Девушкам на тренировках обязательна защита груди. Я надеваю полную защиту корпуса: пресс пока слабоват. У нас есть девушка, у которой мышцы пресса держат прямой колющий удар. Мне до такого пока далеко.
Сами тренировочные ножи тоже безопасны: это стержень из текстолита, обтянутый пенкой и сверху – тканью. Получается негнущаяся, но при этом достаточно упругая конструкция. Стальной острый нож в бою мне пока пробовать не получалось, и я этому рада. Одно дело – тренировка для развития тела и духа, другое – угроза жизни. Я понимаю, что может возникнуть ситуация, когда мне придётся использовать настоящий нож, чтобы защитить себя или своих близких, но нарываться на такую ситуацию сама категорически не собираюсь.
Альтернатива в такой ситуации будет – либо погибнуть, либо сесть в тюрьму за то, что кого-то зарезала. Мне ни один вариант не нравится.
Фото на анонсе: Shutterstock
Интервью взяла: Лилит Мазикина