Ничего не ест – состоит в этой глупой группе “Ана”, они там хвалятся, как сегодня ничего не ели. Пьёт, курит, матом ругается, все руки об него отбила, никакого толку. Переспала с половиной сверстников в школе, и нет бы просто с каким-то мальчиком встречалась и спала – она с одним трахнется и тут же с ним поссорится и к другому бежит. Катается на поездах, зацепинг называется. Режет руки, как наркоманка, дура истеричая, хотела бы – давно вены перерезала. Всё время придумывает себе болезни и пьёт таблетки тайком.
От рук отбилась. Дурной характер. Непонятно в кого. Учили-учили. Распустился. Распустилась.
Знакомый набор жалоб. Мы много знаем этих изнывающих родителей – пап и мам. Ничего не могут поделать, просто возраст такой, просто характер такой. Родители-мученики. Родители-жертвы. Им никуда не деться от маленького монстра в своём доме. Особенно если он не маленький уже, может с балкона сигануть и два дня по пьянкам.
Иногда люди рождаются психопатами. Просто бездушными, с нулевой эмпатией. Это медицинский факт.
Ценности сверстников и их одобрение для подростка имеет огромное значение. И если они вступают в конфликт с домашними установками, то подросток может вступить в конфликт с семьёй. Это тоже факт.
Во времена нашей юности и детства в журналах для родителей изображали жалобы подростков так: “Мать достаёт. Отец всё время нотации читает. Надоели, не дают жить как хочу”. “Как хочу” означало, конечно, аморально. Или просто глупо. Это ведь ужасно, когда подросток ведёт себя глупо. Недопустимо ужасно. Или допустимо. Об этом как раз спорили.
Теперь у подростков больше шансов говорить самим, от первого лица. Как будто это что-то меняет. Как будто их кто-то может услышать. “Подслушано у” и тому подобные группы в обилии водятся в соцсетях.
Она меня бьёт. Он меня избивает. Видеть их не могу. Мне снится, что я убиваю свою мать, я урод? Я не хочу жить, я урод. Меня никто не любит. Со мной никто не говорит. Я урод урод урод, такой урод, что родители меня ненавидят и бьют.
Меня трахает отчим, а я его не люблю.
А я пью тайком, уже почти каждый день, мне пятнадцать, я алкоголик. Катаюсь на поездах, потому что тогда страшно умереть, как будто есть зачем жить. В “Ана” меня любят, а больше не любит никто и нигде. Я сплю со взрослым мужчиной, потому что только он меня любит. Мой отец меня убьёт, если узнает, что я влюбилась в девушку. Я ему не нужна такая. Я ему не нужна. Я ей не нужна. Зачем они меня родили?
Я просто хочу, чтобы хоть кто-нибудь меня любил, что со мной не так…
Как известно, дети ничего не понимают в этой жизни. И особенно собственной пользы.
Когда мы говорим об алкоголизме и нарушениях пищевого поведения у взрослых людей, мы употребляем термин – “саморазрушающее поведение”. Почему то же самое у людей помладше – просто признак распущенности?
А почему же нет?
Потому, что большинство детей отлично знают о вреде алкоголя. Многие делают сознательный выбор в пользу крайне умеренного употребления. Потому что большинство детей, которые ведут беспорядочную половую жизнь, в курсе, что делают “что-то не так”. Они о беспорядочной половой жизни как о чём-то плохом слышат постоянно и отовсюду… как о чём-то не только аморальном и разрушающем, но и опасном, особенно для девушки.
Миф и бред, что мотивация бывает только у поступков взрослых. Даже у трёхлетних детей поступки имеют какую-то мотивацию. У подростков – тем более.
Быть крутым, например. Можно пить или курить, чтобы быть крутым среди своих. С этой мотивацией родители соглашаются часто.
Делать назло, например. С этой мотивацией соглашаются тоже часто, но забывают продолжить. Ведь назло – это кому, и назло – это почему. Не бывает назло просто так. Назло делают тому, кто бесит. Назло делают тому, кто причиняет тебе вред. Назло делают тому, кто тебя пугает, от кого ты много ждал – например, защиты, потому что ждать её больше не от кого – и не получил ожидаемого.
Просто привлекают к себе внимание. Но раз привлекают – значит, им оно нужно, невероятно нужно, если они готовы терпеть боль, делать что-то страшное или неприятное? Чем плохо пойти навстречу и оказать внимание? Привыкнут к шантажу? Если внимание нельзя будет получить другим способом – да, конечно.
Саморазрушающее поведение у подростка имеет только на одну причину больше, чем у взрослых. Внимание самых важных людей на свете – родителей.
То есть, они могут заниматься сексом, потому что это плата за удовлетворение тактильного голода, за получение ласковых слов и хотя б видимости любви. Как взрослые.
Они могут наносить себе повреждения и отказываться от еды, без меры пить и курить, потому что им надо перенести диссонанс со своим телом в случае изнасилования или повторяющихся изнасилований, и в случае, если окружающие издеваются над ними и унижают их. Как у взрослых.
Они могут делать что угодно назло тому, кто их бьёт или систематически унижает, потому что это нормально – жаждать делать что-то назло мучителю. Взрослые тоже так делают, но у взрослых больше шансов сделать назло через прямую агрессию.
И ещё – ЕЩЁ – подростки могут всё это делать потому, что хотят внимания, хотят, чтобы их спрашивали, что не так, чтобы с ними говорили, общались, чтобы их любили. Потому что они не взрослые. И в пятнадцать лет с грудью, как у взрослой, и в тринадцать с пробивающимися усами, и даже в семнадцать, на пороге совершеннолетия, они по-прежнему дети.
А всем детям важно, чтобы их любила мама, любил папа, чтобы они были важны своим родным. Если наш единственный способ показать, что они нам важны – кричать за проступки, они будут совершать проступки. Но если наш главный способ показать, что мы их любим – побои, то они увидят только побои, потому что когда бьют – это не про любовь. Даже если нас обманули когда-то, что про любовь, и мы поверили.
Они уже в это не верят.
Да ведь и мы, на самом деле, не очень.
Автор текста: Лилит Мазикина
Фотографии: Shutterstock
Читай также:
10 психологических “подарков” от наших родителей, которые нам не упали
6 простых способов научить ребёнка тому, как важны его личные границы
Родители бьют – значит любят бить: реальные истории о семейном насилии