Серый ноябрьский полдень. Я стою перед обычным многоквартирным домом, озираясь в поисках подсказок – мне сказали ехать сюда и звонить по городскому телефону, предупреждать, что я пришла. Где-то рядом находится центр помощи пережившим насилие «Сестры». Адреса на карте нет.
Меня впускают в неприметную дверь. Конспирация на уровне нелегальных коммунистских собраний 20 века. Только здесь все легально, и опасаются не нагрянувших внезапно властей, а недовольных правозащитной деятельностью «Сестер» потенциальных преступников.
«В 1994 году, до того, как мы открылись, и проводили первые собрания по подготовке волонтеров, в Петербурге на рабочем месте была убита консультантка телефона доверия. Поэтому мы никогда не вывешиваем в открытый доступ адрес Центра. Урок о собственной безопасности был выучен на этом трагическом примере», – объясняет Надежда, исполнительная директриса Центра. Мы поднимаемся по узкой лестнице наверх – стены увешаны плакатами – русские, иностранные, – все о насилии, на каких-то указаны телефоны доверия, уже, скорее всего нерабочие. «А эту картину написала специально для нас американская художница в 90х годах, когда мы только начинали работать,» – говорит Надежда.
Для «Сестер», работающих уже 23 года, наверное, важна каждая деталь оформления. Это – часть истории, это то, что висело на стенах прошлого помещения Центра.
В условной прихожей стоит вешалка для одежды, старый диван уголком, кулер и набор для чаепития. И плакаты, рисунки, листовки на стенах: очень странное ощущение сочетания почти домашнего уюта и страшных цифр и фотографий избитых женщин.
Наталья, комьюнити-менеджерка, прижимает палец к губам – тише, – хотя я вроде как не сильно шумлю. В смежной комнате по Скайпу идет плановая консультация обратившейся девушки.
Меня проводят в дальнюю комнату, совмещающую функции живой библиотеки, помещения для совещаний и арт-терапии – у «Сестер» все многофункциональное, что делать, когда работы слишком много, а условия не самые подходящие.
«Тут нет отопления», – пожимает плечами Наталья, пока я смотрю на трещины в потолке.
Меня сажают на диванчик, заваривают чай и угощают вкусной эстонской шоколадкой. В голове крутится десяток вопросов, я не знаю, с чего начать, хоть я и записала все перед встречей в блокнот. Слишком все оказалось… другое. Нет, я не то чтобы не представляла каково это – побывать в центре помощи жертвам насилия (хотя это мой первый опыт), скорее меня поразило насколько тут все, под защитой анонимности и соблюдаемыми правилами безопасности, оказалось интимным.
Вопросы задавать не пришлось – Надежда и Наталья сами стали делиться со мной информацией, пока я спешно делала пометки в ноутбуке. Это было не интервью даже, а беседа, причем беседа очень душевная – как будто я сама здесь не первый раз.
Чтобы читательницам было легче, я постаралась организовать то, что услышала, в более-менее логичном порядке.
Итак, как вы уже знаете, независисмый благотворительный центр помощи пережившим сексуальное насилие «Сестры» работает с 1994 года.
Центр специализируется на помощи пострадавшим от сексуального насилия, здесь обращения по этим вопросам называют кризисными, чтобы отличать их от других. Многие женщины обращаются за помощью в случаях домашнего насилия. Иногда звонят мужчины – в редких случаях они сами являются пострадавшими от сексуального насилия. А в основном они сообщают о случаях насилия над близкими женщинами. Но обращения от мужчин составляют только 8% от количества общих звонков.
На линию центра также поступают обращения от несовершеннолетних. На 2016 год (за 2017 год пока не оформлена официальная статистика) в Центр обратились более 75000 человек.
Звонки распределяются по месяцам неравномерно. Например, после старта флешмоба #янебоюсьсказать, когда женщины делились историями пережитого насилия в социальных сетях, на горячую линию «Сестер» поступало очень много звонков примерно в течение двух месяцев. В августе 2017, когда открыли онлайн-консультацию, первые месяца два также были очень загруженными. Сейчас звонков гораздо меньше, например, за сентябрь, в Центр обратились 52 женщины – как на горячую линию, так и на почту. Из этого количества 8 обращений были связаны с пережитым сексуальным насилием, и только 1 заявление об изнасиловании было написано в полицию. Кстати, это еще не факт, что насильник понесет заслуженное наказание – процесс заведения уголовного дела по преступлениям, связанным с сексуальным насилием, очень болезненный и долгий. Потерпевшей приходится ДОКАЗЫВАТЬ случившееся. Согласно УК РФ изнасилование считается изнасилованием ТОЛЬКО если женщина получила физические травмы. Отчетность по обращениям «Сестры» отправляют в Минюст и в зарубежные благотворительные организации.
Центр, как НКО (некоммерческая организация), имеет четкий устав, определяющий порядок действий сотрудниц – как при работе с пострадавшими от насилия, отчетности, так и в административных вопросах. После принятия очередной редакции закона об НКО, работа «Сестер» значительно усложнилась – отчасти из-за снижения финансирования, отчасти из-за других, во многом ограничивающих деятельность организаций такого рода, поправок.
Надежда поясняет: “НКО поставлены в жесткие условия выживания: отсутствует финансовая помощь, ужесточились требования закона о проверках. Кроме того, отсутствует возможность планировать свою деятельность на длительный срок”.
Устав Центра – документ, находящийся в открытом доступе. И любой желающий может узнать, например, что в Центре работают и получают зарплату – 30 тысяч рублей до налогового вычета, – несколько сотрудниц.
30 000 рублей в Москве – это минимальные средства. Я, например, снимаю однокомнатную квартиру далеко не в центре за 28 тысяч.
Зарплату получает беседовавшая со мной исполнительная директриса Надежда (которая несет ответственность за все происходящее) и комьюнити-менеджерка Наталья, в обязанности которой входит распространение информации о насилии в СМИ и доступное окружение. Несмотря на то, что Надежда занимает руководящую позицию, все решения принимаются коллективно.
Кроме постоянных сотрудниц Центру помогают волонтер_ки. Вообще, желающих помочь своим трудом очень много, но задерживаются немногие. Сейчас «Сестры» могут рассчитывать на регулярную помощь примерно 10 человек, и – разово, – еще на нескольких.
Мне удалось познакомиться с волонтеркой Светланой: она присоединилась к нашей беседе чуть позже. Светлана – гештальт-терапевтесса по профессии. Кроме того, она написала книгу «Немые слезы» о домашнем насилии.
Любопытный (и обнадеживающий) факт: книгу выпустило издательство, занимающееся православной литературой. Обычно подобные издательства специализируются на изданиях по типу «Как правильно терпеть, чтобы быть хорошей», но тут – просто исключительный случай!
Если вбить в Гугл «кризисный центр», то ссылка на «Сестер» окажется далеко не в топе. Но Центр все равно находят, без работы женщины никогда не сидят. «Как?» – спрашиваю я.
Надежда отвечает: «Раньше, до 2005 года, нас находили через телефонную справочную. Сейчас очень многие узнают о нас в фем-пабликах и соцсетях (основные – Вконтакте и Фейсбук). Кроме того, с нами сотрудничают некоторые правозащитные организации, например, Сахаровский центр. Раньше существовала Ассоциация кризисных центров, которая также была во многом ограничена после принятия закона об НКО».
Центр сотрудничает со многими профильными специлист_ками. Это юрист_ки (например, Мари Давтян, с которой я уже беседовала на тему сексуального насилия), врачи (гинекологини, акушерки, судмедэксперт_ки). «Сестры» консультируются у специалист_ок по борьбе с торговлей людьми, со специалист_ками по работе с детьми и по вопросам домашнего насилия. Кроме того, ведется сотрудничество с другими НКО (Анна, Безопасный дом, Помощь детям), со СПИД-центром и Сахаровским центром.
Кстати, сейчас у живущих в Москве есть возможность посетить Сахаровский центр, чтобы послушать цикл лекций «Сестер» о сексуальном и домашнем насилии «Знать, чтобы бороться». Продлится он до февраля 2018 года.
Эти мероприятия пользуются популярностью – на самой первой лекции помещение было заполнено полностью.
«Это, правда, много, – подчеркивает Наталья. – На лекции 31 октября было 27 человек, на предыдущей 23. И да, к нам заходят тролли. Что-то выкрикивают и убегают. Жалкое зрелище».
Тролли – не единственная проблема «Сестер». На самом деле, по сравнению с другими вещами, это почти ерунда.
Сотрудницы регулярно получают угрозы от недоброжелателей, телефонные угрозы – это вообще обычная ситуация. Консультантку «Сестер» преследовали в реальной жизни. А одна из волонтерок столкнулась с тем, что ее остановили на улице и потребовали назвать точный адрес Центра, не отставали от нее до самого метро.
Несмотря на максимальные меры безопасности, случаются прецеденты, когда Центр все-таки находят и буквально «долбятся в дверь с угрозами».
В своей работе «Сестры» сталкиваются и с подставными звонками, связанными с выуживанием информации о реальном местонахождении, требованиями записаться сразу на очную консультацию.
«По правилам Центра перед любой встречей нужно пообщаться с консультанткой по телефону, – говорит Наталья. – Во-первых, женщина всегда может контролировать телефонный разговор, а очная встреча зачастую оказывается сильным потрясением для пострадавшей от насилия, когда говорить нужно не в трубку, а в лицо нашей сотруднице. Во-вторых, телефонный разговор – своего рода проверка на адекватность. Хотя без 100% гарантии. Я сталкивалась с разными случаями».
О «разных случаях» красноречиво говорит то, что в журнале регистрации звонков есть графа «онанисты». Да, линию «Сестер» (пытаются) использовать для сексуального удовлетворения.
С какими еще проблемами встречаются «Сестры»?
Пожалуй, одна из самых острых – проблема финансирования.
95% бюджета составляют пожертвования. «Пожалуйста, напишите, что мы очень благодарны всем оказавшим нам финансовую поддержку, – просит Надежда. – Без этих денег мы бы уже давно закрылись, и любая сумма важна».
Средства идут в основном с портала «Такие дела» и ряда других сайтов, где есть кнопка «пожертвовать». На сайте «Сестер», который сейчас находится на реконструкции, конечно же указаны реквизиты платежа, но многие не переводят деньги из-за неудобства процедуры. «К зиме, надеюсь, работа над новым сайтом будет завершена, и у нас тоже появится своя кнопка. Раз, нажала, ввела сумму и отправила. И не надо по двадцать циферок-реквизитов писать,» – говорит Наталья.
А как же помощь государства, удивляюсь я. Ведь не может же оно просто не обращать внимания на вас? Или… может?
Наталья и Надежда молча и выразительно смотрят на меня.
«Мы же НКО». Вот и ответ.
«Государство берет от нас отчеты и активно использует эти данные на разных международных конференциях по правам человека, например, – объясняет Надежда. – Но по закону денег требовать мы не имеем права».
Наталья продолжает: «У нас в стране есть приоритетные категории граждан, которые могу рассчитывать на помощь. Есть такая категория «дети и ДРУГИЕ, пострадавшие от насилия». Мы работаем с теми самыми ДРУГИМИ и, соответственно, не можем просить льготных условий на то же помещение, например».
Я еще раз осматриваюсь. Низкий потолок, критически мало места, коробки в проходах. По пожелтевшим бумагам видно, что случались протечки.
Кроме того, сильно ограничена просветительская деятельность Центра. Раньше «Сестры» проводили тренинги в школах и даже МВД, а теперь, это «формально не запрещено, но и не поощряется».
Тем не менее, «Сестры» продолжают работу и борьбу, у которой есть видимые результаты. Например, в ходе текущего проекта, направленного на призыв женщинам обращаться за помощью даже спустя годы после пережитого насилия, был сделан анимационный ролик. В нем рассказывается, что молчание – это продолжение травмы, и искать помощь – это абсолютно нормально и необходимо.
Сотрудницы Центра постоянно занимаются самообразованием и повышением квалификации, в том числе и на международном уровне.
Надежда рассказывает: «Мы недавно ездили в США, в Национальный тренинговый центр защиты детей в штате Миннесота. Там мы учились работать с детьми, пережившими насилие. Программа называлась «Снижение вреда для детей пострадавших от насилия», то есть речь шла о методиках досудебного интервью. У нас, в России, такая работа не налажена. В РФ не ведут запись разговоров с пострадавшими, и им проходится по несколько раз пересказывать случившееся разным людям, у нас нет специализирующихся на насилии следователей. В МВД учат по старым учебникам – вот, посмотрите там на полке. Издание свежее, а методы старые, с откровенным виктимблеймингом и оправданием насильника поведением жертвы».
Наталья продолжает: «Мы были в Финляндии и Эстонии. Посетили, в том числе, в Эстонии организации, работающие с насильниками. У них есть одна особенность: туда приходят только добровольно. Это не значит, что насильников не наказывают, если они не ходят на тренинги. Исследования показывают, что мужчине, в отличие от женщины, обращающейся в приют действительно в крайнем случае, есть куда податься. Особенно если ему дают выбор: уйти из семьи или оказаться в колонии. Это я о ситуациях домашнего насилия, когда решается вопрос, уходить женщине от абьюзера или наоборот.
В той же Кении ведутся тренинги по ненасильственному поведению среди мужчин, и это дало результаты: снизилась статистика по насилию. Действительно нужно работать с мужчинами: подавляющее большинство людей хотят быть хорошими, и для многих важно обозначение этой «хорошести» каким-то авторитетом. И если этот авторитет среди мужчин транслирует не гегемонную маскулинность, когда насилие считается нормой, а призывает к сознательности, то это может сработать. Плохими быть специально не хотят, само собой, я не говорю об исключениях – садистах, психически нездоровых людях и других подобных случаях».
Надежда: «Это действительно так. Когда у нас была возможность вести работу с молодежью, в школах, мы поняли, что самое эффективное гендерное сочетание на тренинге – это 2/3 девочек и 1/3 мальчиков. Девочки получают возможность высказаться без боязни быть высмеянными, а мальчики в такой обстановке начинают рефлексировать – «я не думал, что она сочтет мои ухаживания преследованием».
Я вспомнила, что моя подруга, учившаяся в московской школе, рассказывала мне о тренинге «Сестер» – это была вторая половина 90х. Пришедшие сотрудницы Центра объясняли, что шутки про изнасилование – это не смешно, и надо обязательно рассказать, если кто-то совершает действия насильственного характера (детям раздали визитки Центра с контактным телефоном). Даже если это близкий родственник.
Я не могла не спросить «Сестер» об их отношении к феминизму, до этого в беседе мы не затрагивали этой темы. Вопрос был вполне конкретный – можно ли назвать Центр феминистской организацией?
«Конечно», – ответила Надежда.
Наталья пояснила: «Можно. И ценностно. И деятельностно – мы занимаемся помощью женщинам, не отрицая проблемы гендерного насилия».
«Наша задача – донести идеи о проблеме насилия в массы, нужно разрушать гендерные стереотипы,» – дополнила Надежда. – Важно быть смелыми достаточно, чтобы говорить о том, что проблема в воспитании и социализации. Существует культура насилия в действии».
И с этим нельзя не согласиться.
Я была настолько потрясена увиденным и услышанным, что пожалела о том, что не узнала о «Сестрах» раньше. Этот рассказ о внутренней деятельности, о проблемах и достижениях Центра. Это потрясающе, что существуют такие организации. И я очень хочу, чтобы у «Сестер» все складывалось гораздо лучше, чем было до этого. С самого 1994 года.
Текст: Екатерина Хорькова / Бодипозитив
Иллюстрации: Shutterstock
Читай также:
“Уйти – это полдела, надо еще заново научиться жить…” Рассказ женщин, вырвавшихся от тиранов
Если бы с насильниками говорили так же, как с их жертвами. Что бы они услышали?
#яНеБоюсьСказать: чем стал прошедший флешмоб для женщин. “Это был крик”