Невероятно: мы оглянуться не успели, как превратились во взрослых. По-настоящему. На самом деле взрослых! Пока мы чувствовали себя самозванцами, научились думать о кредитах, рассуждать о политике и даже читать авторов, от которых тошнило в девятом классе.
А ещё мы сами не заметили, как поменялись местами с нашими родителями.
Теперь это мы рассказываем им о мире. Да, они следят за новостями, читая газеты или слушая новости. Но всё равно им приходится обращаться за жизненной информацией к нам: как сейчас принято и как бы воспользоваться тем или иным новшеством для улучшения и облегчения жизни.
Хорошо, впрочем, что хотя бы этому поколению не надо объяснять, почему девушки ходят в майках в разрезах или шортах, похожих на трусы. Вот нашим родителям пришлось попотеть, укладывая в голове наших бабушек и дедушек, что короткая юбка не означает валютную проститутку и внучке можно так в институт.
Теперь это мы учим их писать и читать. Только они объясняли, как выводить палочки в прописях и соединять слоги в “МАМА МЫЛА РАМУ”, а мы устанавливаем им “этот… вацап” и показываем, как открывать наши сообщения и отвечать на них. А, главное, справляться с автокоррекцией, чтобы переписка не становилась слишком удивительной.
Теперь это мы следим, чтобы они не услышали и не увидели чего-нибудь пугающего или неподобающего. Только мамы и папы боялись, что мы начнём писаться в постель или пересказывать сюжеты с порнографических карт, а мы опасаемся, как бы их кондратий не хватил или, хуже того, как бы они не стали обсуждать со всеми соседями, знакомыми и случайно зашедшими нашими коллегами с работы всякие там БДСМ-тренды.
Теперь это мы возим их по делам на машине, как они нас когда-то в садик на санках. Только они это делали каждое утро, в любую зимнюю погоду – хоть “пушкинскую”, когда мороз и солнце, хоть в метель и сквозь снежные заносы. А мы с трудом выкраиваем пару дней в месяц и ещё ворчим, что так часто и как нам это неудобно.
Теперь это мы дарим им дорогие подарки, а от них рады и связанной салфетке. Или пончо вырвиглазных цветов. А они откладывают то, что мы им подкидываем “на обеды”, то есть нет, на продукты, чтобы накопить на подарок получше. И, когда хочется обидеться на какую-нибудь совершенно ненужную, но впариваемую ими фигню, надо просто вспомнить, как они улыбались во весь рот и прыгали до потолка, когда мы торжественно вручали им какую-нибудь яйцерезку или дешёвую музыкальную шкатулку с облезлой обезьяной на крышке.
Теперь это мы ведём их к врачам, а они не хотят, упираются, хитрят и капризничают. Ведь они ещё ого-го, а мы какие-то паникёры просто. Никто не умирал от кашля, даже если он не прекращается полгода, болячки, рассыпавшиеся на половину тела, надо просто мазать детским кремом, а врачам только бы что-то дорогостоящее прописать. Может, подождём до пенсии? Нашей, ага.
Теперь это они собирают скидочные карты, как мы в детстве вкладыши, и мы так же раздражаемся от пачек этой цветной нарезанной бумаги. Но улыбаемся и благодарим, когда они пытаются их нам всучить. А потом говорим, что не успели воспользоваться скидками из-за разных дел. И молчим о том, что даже не пытались успеть.
Теперь это они с азартом и радостью наряжают кукол, а мы этих кукол им дарим. В виде наших внуков. И точно так же они рады и покормить пупса, и сказку ему почитать, но только не всё время, а когда желание появилось! А мы обижаемся, что бабушка и дедушка не хотят заниматься этим дни напролёт. Эй, мы же и сами в детстве хотели, кроме кукол, поиграть ещё в мяч, побегать с друзьями на улице, почитать интересный журнал, давайте помнить об этом?
Раньше они нам читали и объясняли прочитанное. А теперь просят нас прочесть мелкий шрифт на упаковке или в инструкции… И да, конечно, объяснить. И да, иногда несколько раз. Помните, когда мы чего-то не понимали в “Принце и нищем” или в “Трёх мушкетёрах”, а они помнили смутно – они залезали в шкаф, вытаскивали здоровенную энциклопедию и искали там? А нам ведь достаточно пару раз повторить или сказать в телефон: “Окей гугл”.
Раньше они много работали, и мы их почти не видели. Теперь мы много работаем, и они нас почти не видят. И это очень грустно.
Текст: Лилит Мазикина